НЕЗИКИН.

"Незикин,- злая духовная сущность,

порождаемая согласно Каббале, плохими

поступками или мыслями"

 

Гениальные мысли всегда приходят неожиданно. Если есть куда приходить. При этом желательно, чтобы голова была тоже подходящей. Гениальной. В башку Иветты Степановны озарение ударило как молния в высокий дуб.

Не меньше часа она кружила по рынку, пробуя там творог, тут кислую капусту, и вдруг, когда спрямляла дорогу от прилавка с ягодами к мясному ряду через закуток, где торговали всякими зверушками да рыбками, ее осенило,- а ведь завтра у Наташкиной соплячки,- день рожденья! Семь лет!

Казалось бы, какая связь между семилетней Машкой и «Птичьим» рядом на Старом Рынке? Ручаюсь, простому человеку этого в жизни не понять, но дело в том, что родители наградили Иветту не только экзотическим имечком, но и незаурядными мозгами, в которых родилась мысль. Блестящая как наводная муха и гениальная, как свежеизобретенный унитаз. Дело в том, что Наташка, порождению которой как раз должно было стукнуть семь, терпеть не могла всяких четвероногих, косматых, жрущих и гадящих, а Иветта,- Наташку. За что? Не важно! Настоящая женщина всегда найдет за что ненавидеть.

В изворотливых извилинах Иветты мигом выстроилась стройная цепочка,- семилетие Машки,- горячая ненависть ее мамаши,- и раскошная, просто великолепная пакость!

-Это что у вас,- наманикюренный коготок брезгливо ткнул в сторону фанерной коробки, где на загаженных газетах копошились какие-то комки меха,- Хомяки?

-Нет, свинки. Американской породы,- нагло заявила краснорожая торговка,- Чистокровные!

В косматых, похожих на клочки разноцветной ваты зверьках, на вид, не было ничего американского, но перспектива подложить Наташке заморскую свинью была такой заманчивой!

-Вы ребенку хотите взять? Очень советую! Они совершенно ручные, не кусаются.

«Жаль»,- мелькнуло под крашенными патлами Иветты, а бабка не унималась:

-Да вы сами полюбуйтесь, какие лапочки!

«Ручные лапочки», истошно вереща, бросились прочь от хозяйкиной пятерни, но та ухватив косматого крикуна поперек туловища безжалостоно вытащила его наружу.

Иветта с поморщилась от истерических воплей патлатого трусишки. Ну и глотка! Определенно, это именно то, чего не хватает Машке! Пусть визжат дуэтом! Наташке на радость.

-Хотите, можете купить вместе с клеткой,- предложила свиноторговка,- Вот посмотрите!

Из черной, замусоленной сумки, на свет божий явилась фанерная коробочка с сетчатыми стенками. Миг и орущее существо оказалось внутри.

-Берите, ребенок будет очень рад!- продолжала бабка с довольной улыбкой чадолюбивой крокодилицы.

Иветта ухмыльнулась и полезла за кошельком.

-А как его зовут?

-Как захотите, так и назовете! Да, кстати, это девочка.

Чук, дрожа, забился в уголок, прижавшись задиком к жесткой, холодной решетке. Он ничего не понимал. Сначала, его, вместе с сестричками вытащили из родной, пропахшей вкусным и мягким маминым запахом, клетки, потом сунули в какой-то ящик и долго трясли. Когда малышам стало совсем плохо их пересыпали, в другую коробку, насквозь пропитанную едким, леденящим страхом, и еще чем-то кислым и нехорошим. В довершение всех несчастий какая-то совсем незнакомая рука ухватила крошку и запихнула сюда, где все было чужим и враждебным. Свиненок даже не мог плакать,- так ему было жутко. Малыш боялся. Всего.

Никто кроме него не видел, что в клетке появилось еще Нечто. Голодное, бесцветное и холодное, как запах смерти. Злое.

***

Машка была не просто довольна,- счастлива! Честное слово, стоило ждать целый год Дня Рождения, чтобы получить столько подарков. И каких! Красивое, голубое-голубое, как машина дяди Мишы платьице, две куклы,- одна в белом платье с золотистыми волосами, а другая,- Настоящая Барби, та, что в розовом, часики с мордочкой зеленого зайчика на циферблате, а еще, живую Американскую Морскую Девочку- Свинку!  Тетя Иветта так и сказала, что она Американская, как Барби. Настоящая! Пусть теперь Зинка обзавидуется, вместе с полностью ее компьютером! Настроение девочки не испортило таже то, что мама увидав зверька недовольно поджала губы. Ничего, зато теперь у них дома есть настоящий живой зверь. Пушистый и теплый. И это не страшно, что стакан Пепси выпал из рук, и холодный напиток вылился прямо на платье. Подумаешь!

Чук видел как Нечто, поселившееся в его клетке, серой тенью, выскользнуло наружу и выбило стакан из рук девочки. Видел, но ничего сделать не смог. Или не захотел.

Когда гости ушли, Маша решила покатать Мери,- так она решила назвать свинку, в кукольной коляске. Зверушка тихо сидела, но соску не захотела даже понюхать, и кукольную кашу из ложечки тоже есть не стала.

-Ты плохая,- сказала ей Маша,- Ты подарок, значит обязана со мной играть!

Но дурная свинка не слушалась, а когда Маша решила нарядить ее в новое, розовое платьице, начала противно визжать. Тогда девочка запихнула ее назад в клетку, и потихонечку, выскользнула разузнать, о чем ругается мама. Нечто, метнулось за ней. В коридоре было почти ничего не видно,- светилось толко матовое стекло кухонной двери,  и то мутно и неясно, а вот слышно,- очень даже хорошо.

-Ну, Ивка, стерва!- сердилась мама,- Надо же что придумала,- подсунуть мне эту крысу!

-Не тебе, а Машке! И потом это свинка.

-А кормить эту свинью кто будет? А дерьмо ее выгребать? А запах?

Девочка прильнула к двери. Надо же, оказываеться тетя Иветта,- стерва. Красивое слово, хотя, похоже, означает что-то плохое. Наверное, как «дура». Надо запомнить, и при случае назвать так Зинку.

-Ну, она, наверное, хотела порадовать Машку!

-Порадовать? Эта шлюха спит и видит, как бы мне подгадить! Все твои родичи такие!

-Ну, хватит!- рассердился папа,- При чем тут родичи? По моему Ива была твоей подругой еще до нашей свадьбы! Кстати, это она нас и познакомила!

Девочка прильнула к двери. В коридоре стало еще темнее и холоднее,- это довольно хихикнуло Нечто.

-Познакомила? Да это если хочешь знать, и была ее самая большая пакость! Нечего сказать, удружила! У всех мужья,- как мужья, и только у меня…

-Я сказал хватит!- за дверью послышались шаги, а потом что-то большое, тяжелое ударило Машу по голове, смело, как тряпичную куклу, опрокинуло во тьму.

Нечисть злорадно захохотала, но никто не услышал. Только Чук.

Люди закричали. По комнате метались Боль и Страх. Словно два огромных зверя, один ледяной, холодный, как метель,- другой жгуче- огненный они скалили клыки, заполняя весь мир своим черным запахом. Чук прижался к прутьям, дрожащий и несчастный.

Нечто, довольно облизываясь, развалилось на полу клетки.

***

На следующий день, Машин папа, пришел с каким-то другим Мужчиной.

-Вот, Серый, если хочешь, можешь забрать для своей. Классный зверь, американский. Мери зовут. Вчера дочке подарили, но ты же знаешь мою выдру.

-А Машка плакать не будет?

-Ей сейчас не до свинки. В больнице она.

-Что случилось?

Странно, в голосе незнакомца слышалась тревога, но запах не изменился,- по прежнему сладковато пахло довольством, как от свинки перед полной кормушкой.

-Да дверью ее ударило. Случайно. Сотрясение.

-А когда выйдет? Спросит ведь!

Машин папа махнул рукой:

-Так ребенок же! Позабудет! В крайнем случае, куплю игровую приставку, давно клянчит. Ну что берешь?

И вновь бедного Чука трясло и бросало по гладкому фанерному полу. Незнакомец, небрежно размахивая клеткой, спустился по лестнице, бросил приобретение на невыносимо вонючее заднее сидение машины.Лязгнуло. Что-то загудело, вонь стала еще сильнее, она словно набросила на звереныша грязное, мутно-бурое покрывало. Чук даже не заметил, как Нечто вновь выскользнуло наружу. Впрочем, его это не касалось.

Вдруг машина дернулась, завизжала, бухнула так, словно ее, как Машку вчера, со всех сил ударило тяжелой дверью. Клетку бросило вперед, снесло с сидения на пол. Чук понял,- еще немного, и он просто умрет. От страха. Даже шерстка па попе стала мокрой.

Послышались человеческие голоса.

-Не ты вааще, козел, охренел, нафиг? Блин! Фару вдребезги!

-Не волнуйтесь, я заплачу!

-Конечно заплатишь! Но, в натуре…

Говорили долго, и на бедного Чука разом навалились мутная, липкая злоба тех, кому разбили фару, и зябкая дрожь страха Серого. Свинчику было плохо. Очень плохо. А Серая Тварь довольно чавкала,- то что происходило вокруг было для нее изысканным лакомством.

Наконец поехали дальше. Клетка со свинкой так и осталась лежать на полу машины, но Чуку было уже все равно.

***

Через полчаса, когда звереныш немного пришел в себя, Серый уже протягивал его клетку какой-то тетке:

-Вот, Пупсик, посмотри, что я тебе раздобыл. Настоящая Американская Свинка, друг из Нью Йорка привез! Правда, прелесть?

-Ах, какая дуся!- заворковал Пупсик,- А как ее зовут?

-Мэри.

-Прелесть! Но я не могу ее взять, что скажет Вова?

-Ну соври что нибудь. Скажи кто-то из подруг подарил.

-Ах ты, мой лгунишка… Да поставь ты ее куда-нибудь, пошли, милый. Кофе попьем.

Голос был добрый, но запах при этом был какой-то неправильный. Чук помнил, что несколько раз так пахло от мамы, и тогда она становилась нервной и беспокойной. Даже молоко в это время у нее было каким-то другим.

Нечисть довольно потянулась, и просочившись через решетку  поплыла в сторону закрытой двери. Теперь она, напоминала уже не серую тень, а скорее отвратинельную, белесую амебу, в студенистом теле которой вращались в мутном круговороте кроваво- красные пузырьки.

Вдруг хлопнула входная дверь, и началось что-то невыразимое. Страх, злость, гнев выплеснулись откуда-то, заполонили всю квартиру, навалились на бедного Чука, втиснули его в угол клетки, а потом, мутной, терзающей волной на зверька обрушился самый страшный на свете запах. Запах крови. От него было трудно дышать, темнело в глазах, но Чук все равно видел как рвались какие-то зеленые нити, как хохотало и мерзко чавкало Нечто, наливаясь силой и мутным гноем. Оно жадно глотало все тяжелые, губительные запахи, но они не убывали, наоборот, становились еще более давящими и невыносимыми.

Словно спасаясь от всего этого, пробежал Серый, а потом, Новый Человек, подхватил клетку с Чуком и швырнул ее через открытую дверь, на лестницу. От удара кое-как сколоченный ящичек рассыпался, а звереныша буквально вытряхнуло наружу, на холодный, твердый бетон. Нежить, сыто и лениво колыхаясь выплыла вслед.

***

На твердой ступеньке, прижавшишь к пахнущей кошками и чужими людьми стене сидел маленький зверек. От ужаса, он не мог даже дрожать. Но страх все равно был. Страх и боль. Боль и страх. Наверное в мире начего не осталось, кроме этих двух чудовищ. Нет, было еще Нечто. Оно невидимой плесенью растеклось по грязной стене и ждало.

Снизу послышались шаги. По лестнице кто-то поднимался. Женщина. Очень молодая. Вот она уже совсем близко.

=Что это? Господи, малыш, ты откуда? Бедный… Тебя что, выбросили?–Незнакомка ловко подхватила зверька, и тот сразу обмяк у нее на руках. – Ладно, пошли домой!

Девушка прижала Чука к груди. Странно, от нее пахло свинками… Тварь встрепенулась, отлепилась от стены, нависла над головой. Грузно, нехорошо.

-Погоди, милый, сейчас,- спасительница с трудом, левой рукой, нашарила ключ, открыла дверь. Из квартиры, навстречу хозяйке раздался радостный, многоголосый свист. И запах. Великолепный запах здоровых и задорных морских свинок! И еще, светлый, бодрящий дух добра и ласки.

Тварь, ошеломленно замерла у самой двери. Казалось она корчилась, в светлых прозрачных волнах любви и душевного тепла. Вдруг Чук понял, что теперь, это уже его дело. Пусть это Нечто, породили люди, но уничтожить его может только он. Не спрашивайте, как. Вам, людям все равно не понять. Скажу только одно,- это было тяжело. Очень тяжело, для маленького, голодного зверька, у которого болел ушибленный бок, но Чук справился, тем более, что ему помогали все свинки живущие в добром доме. И даже заносчивый, самовлюбленный попугайчик, тоже помогал. Правда, совсем немного.